«....Не расстраивайся», – сказала грустная маска другой.

«Не расстраивайся, время пройдёт быстро, вот увидишь... Репетиции закончатся, премьера состоится, пьеса забудется, и затем нас снова оставят в покое.»
«Всё однажды закончится. Потерпи.»

«Я не могу больше», – печально ответила весёлая маска.
«Одни и те же диалоги каждый день. На каждой репетиции. На каждом представлении. И я обязана их произносить! Не могу больше терпеть весёлых диалогов.
Ничто никогда не кончится. Как не кончалось столько лет. И почему следующая пьеса должна быть другой? Разве в каждой пьесе нет весёлой маски? В каждой пьесе.
Я не могу больше.»


«Держись, — сказала снова грустная маска, — Я тебя понимаю.»
«Может, ты думаешь, мне нравится то, что меня опять заставили сегодня произнести?
Скучные печальные диалоги... Более-менее одинаковые в каждой пьесе, где я играла до сегодняшнего дня...
Ты ведь знаешь, я бы предпочла, чтобы мне позволили петь и улыбаться. Не могу больше терпеть мрачных диалогов.»

«Но, к сожалению, я не могу представить, чтобы эта кожа изменила свою форму», — добавила она, улыбаясь за печальным вырезом на месте рта.
«Такой она и останется: вечно хмурой и пыльной.
Годящейся только для слезливых ролей.»
«Просто ужас, говорю тебе.»

«...Ужас», – вновь сказала она, и нашла храбрости рассмеяться.
Это была всего лишь маска с печальными вырезами для рта и глаз. Маска, которая смеялась, рядом с другой маской с весёлым лицом.


«Удивляюсь, откуда у тебя столько радости!» – сказала ей весёлая маска.


«3-2-1, начали.»